С ней мы познакомились в Париже летним вечером, у нее была широкая бразильская улыбка, каштановые кудри, яркий лак на ногтях, конечно же каблуки и платье. Она сказала мне, мягко перекатывая букву «Р»: «Привет! Я Ярославна!» Такие девушки словно игривые танцовщицы вбегают в зал, и достопочтенные дамы дергают своих мужей за локоть, а те, в свою очередь, довольно улыбаются в усы «были бы их годы, они бы закружили Ярославну». С нами был Себастьян, прекрасный давний друг, и мы его подначивали, чтобы он купил шампанского и сыра, и чего-то еще легкого для перекуса: «Девушки хотят куражиться!» А потом сидели втроем в маленькой тесной комнате, на аренде которой подрабатывала русская студентка, и в маленьком шкафу были заперты ее учебники и тюбики помады, а рядом стоял стол с маленькой электрической плитой. Когда-то в этих мансардах жили горничные или белошвейки, спускавшиеся утром к хозяйкам по скрипучим винтовым деревянным лестницам. Они и сейчас тяжело стонали под чьими-либо шагами. Но зато вверху было небольшое окно с видом на Эйфелевую башню. Как раз наступил закат, и мы ждали десяти часов, когда башня забрыжет электрическими огнями, вторя нашему разливающемуся по пластиковым стаканам шампанскому. Мы хохотали с Ярославной как беззаботные куртинзанки - широко раскрыв рот и запрокинув головы, мы перекидывали ноги, постоянно обнажая колени, и о чем-то постоянно шутили. «Себастьян, не жадничай, открой еще бутылку!» Потом мы умолкали и снова смотрели в окно на башню, ловили теплый воздух и пытались запомнить вечер. Мы были большими друзьями в маленьком Париже. Затем я встретилась с Ярославной в Москве, но мимолетно, пятиминутно поулыбавшись друг другу и спросив, как дела. Помню, что я задала неловкий вопрос, и мы мягко свернули общение. И спустя два года мы решили возобновить то парижское знакомство, но в московском формате: пусть эта река будет Сеной, а эти цветы - лавандой, а круассан будто из кафе на Монмартре, где работала Амели, и не Себастьян, а Маленький Принц пусть сопровождает нас этим вечером, и мы говорим, глядя на закатную Москву: «Salut, Paris! Ça va?»

Снято на среднеформатную плёночную камеру "Bronica SQ-A 6x6".